«Мир этот даётся во временное пользование, а лучшим из того, что можно получить в пользование в этом мире, является праведная жена»
Он сидел в мечети. Была пятница, до намаза оставалось двадцать минут. Мечеть была почти пустая. Ясир сидел у самой стены и думал. Воспоминания теснили друг друга. Мысли роились, как пчелы в растревоженном улье… Он мысленно возвращался в прошлое и, словно со стороны, смотрел на самого себя – что он делал, что говорил… Он думал об ошибках, которые совершил за эти годы. Порой ему нестерпимо хотелось исправить некоторые из них. Но время ушло, и он при всем желании не мог вернуть его назад… Воспоминания унесли его в далекое прошлое. Ему было всего двадцать лет, когда он женился по настоянию родителей на девушке, которой только исполнилось шестнадцать… Любил ли он ее? Он сам не знал. В то время он был одержим совсем другой мыслью. Он хотел воевать, хотел участвовать в джихаде и внести свой вклад в освобождение палестинской земли. Он жил этой идеей. Огонь благородной ненависти к врагам Ислама горел в его груди. … Они прожили вместе всего месяц с небольшим. Однажды ночью он тихо встал, оделся и ушел из дома. Он встретился с тремя товарищами, они взяли добытое ранее оружие и примкнули к Сопротивлению… Их сердца были наполнены духом джихада… Они уехали в Газзу. Очень скоро они потеряли друг друга. Один погиб, других арестовали сионисты… Четыре года Ясир провел в еврейской тюрьме. Об этом периоде своей жизни он предпочел бы вообще не вспоминать. Сколько страданий и боли, сколько издевательств и побоев он пережил там… Сколько следов на его теле оставил приклад, лезвие ножа и дымящиеся сигареты, которые с улыбкой тушили о его предплечья, руки и грудь… Четыре года непрерывного кошмара… Потом его выпустили – замученного побоями, исхудавшего и с воспалением легких. Но он снова вернулся в Сопротивление… Началась интифада, столкновения на улицах… Танки вошли в города и деревни… Начались воздушные обстрелы… И Ясир был там. Он видел это не на экране телевизора, он видел все своими глазами, и порой удивлялся тому, что на его голове до сих пор не было ни одного седого волоса. Ему самому казалось, что от всего, что он пережил за эти годы, и что творили сионисты на его глазах, голова его должна была уже стать белой как снег. Жизнь его была нелегкой. Девять лет он ходил по лезвию, но Аллах всякий раз уберегал его от гибели… Сейчас они занимались разработкой военных операций разного масштаба. Уходя, он оставил на тумбочке записку… Всего три слова: «Ты разведена, Лютфи»… За прошедшие девять лет он часто думал о ней. Ее образ так и остался в его памяти. Черные, как уголь, большие глаза с длинными ресницами, тонкие брови, светлая кожа, длинные иссиня-черные волнистые волосы… Робкая улыбка на губах… Узкие плечики, хрупкая девичья фигурка… Маленькие руки, тонкие запястья… Ее имя чрезвычайно подходило ей… Она вся была, казалось, соткана из нежности… Порой Ясир жалел о том, что оставил ее. Конечно, у него была высокая цель, но ведь и Лютфи была ни в чем не виновата. Конечно, с ее красотой, умом и верой выйти замуж второй раз было нетрудно. Но все-таки Ясир ощущал порой, что он ранил ее чувства, предал ее искреннюю и чистую любовь к нему… Сейчас, спустя девять лет, он понимал: джихад – не только война. Взять в жены хорошую мусульманку и воспитать десять детей-муджахидов, готовых погибнуть на Пути Аллаха – это тоже джихад… Возможно, подумал Ясир, сейчас он не сделал бы того, что сделал тогда… Теперь он ясно осознавал, что не было нужды ехать именно в Газзу. И здесь, на Западном берегу, он мог бы стать членом Сопротивления и так же участвовать в освобождении Палестины, оставаясь при этом мужем и, возможно, отцом… Все эти годы он был один. И порой он жалел об этом… Сколько детей сейчас у той, которая когда-то была его женой? Наверное, не меньше четырех… А у него не было никого. Глядя на играющих на улице детей, он ощущал порой болезненный укол в сердце. Но он знал: уже ничего не изменить… Он прикрыл глаза ладонью. Он чувствовал себя разбитым. Друзья говорили ему: «Ты выглядишь, самое большое, на двадцать пять, но глаза у тебя, как у человека, прожившего целый век»… И Ясир знал, что они правы… Он перебрался в этот городок совсем недавно. Он почувствовал, что евреи садятся ему на хвост и понял, что лучше на некоторое время уйти на дно… В этой мечети он был впервые. В окно струился яркий солнечный свет. Лето в этом году было жарким… Ясир, задумчиво пощипывая черную бороду, окинул взглядом мечеть. В противоположном углу, прислонившись спиной к стене, дремал старичок с белой, как снег, бородой. А недалеко от него мальчик лет восьми в белом платье и белой такыййе вполголоса читал Коран. Ясир исподтишка наблюдал за этим мальчиком. «Да благословит его Аллах» - подумал он про себя. Его сверстники предпочитали гонять мяч или болтаться по улицам… Через некоторое время мальчик закрыл мусхаф, подошел к Ясиру и, поздоровавшись, сел рядом. Вид у него был сосредоточенный и немного печальный. - Шейх, пожалуйста, проверьте у меня суру «Марйам». Что-то у меня последние две страницы плохо учатся, - в голосе мальчика прозвучало искреннее сожаление. Ясир улыбнулся и открыл мусхаф. Мальчик прикрыл глаза и начал читать наизусть. Голос у него был красивый и сильный, несмотря на юный возраст. Он прочитал всю суру от начала до конца, ни разу не запнувшись. - Как твое имя? - Джихад, – отозвался мальчик. – А как зовут вас, шейх? - Ясир… Ты много из Корана знаешь? - Полностью, Хвала Аллаху… Сегодня с утреннего намаза сидел повторял про себя и обнаружил, что последние две страницы нужно повторить… Ясир был приятно удивлен. Он невольно попросил у Аллаха милости и всех благ для родителей, сумевших воспитать такого сына. - Кто учил с тобой Коран? - Мама… Она сказала: «Джихад – не только война… Приобретение знаний – тоже джихад. Мусульмане, не знающие свою религию, никогда не освободят Палестину…». Она так сказала… - Что еще ты учил? Мальчик пожал плечами. - Жизнеописание Пророка (да благословит его Аллах и приветствует), фикх, ‘акыду, хадисы… Но я не хочу хвастаться – это грех… - серьезным голосом сказал он. - А где твой отец? – спросил Ясир. - Он муджахид, герой… Он сейчас воюет, но скоро вернется… - мальчик вздохнул. – Я так хочу его увидеть… Скорее всего, один из тех, за кем охотились евреи из-за их активного участия в делах Сопротивления… Ясир с грустной улыбкой посмотрел на мальчика… Прозвучал азан, началась хутба… Во время намаза Джихад стоял рядом с Ясиром… Когда намаз кончился, мальчик сказал ему: - Да воздаст вам Аллах добром, шейх, за то, что нашли время послушать мое чтение… Простите, что побеспокоил вас. Ясир улыбнулся. - Да вознаградит Аллах твоих родителей, Джихад… Да благословит тебя Аллах. - Читайте за меня ду’а, чтобы Аллах одарил меня возможностью погибнуть на Его Пути… Он попрощался и вышел из мечети. Ясиру странно было слышать подобные слова из уст мальчика восьми-девяти лет. Он искренне пожелал в душе, чтобы Аллах и дальше вел его прямым путем... Он вышел из мечети последним, вслед за Джихадом. Мальчик подошел к стоящей в стороне худой, невысокого роста девушке, одетой в черную абайу и длинный черный химар. Ясир остановился на секунду. Он понял, что это и есть его мать. Она тоже повернулась и, увидев Ясира, тут же отвернула голову. Она сказала что-то мальчику, и, не останавливаясь, быстро пошла прочь. Ветер шевелил ее длинный химар. Мальчик, радостно улыбаясь, бегом бросился к Ясиру. - Папа! – крикнул он. – Папа, ты здесь… Ты вернулся!… А я не узнал тебя… Папа, прости! Мальчик плюхнулся на колени и с почтением поцеловал руку Ясира. Тот стоял в растерянности и смотрел на ребенка. - Мама говорила, что ты меня очень любишь и обязательно придешь, и что ты сейчас выполняешь очень важный долг перед Аллахом. Я тебя так ждал… Ведь ты ушел еще до того, как я родился… И тут Ясир начал понимать… - Где… Лютфи?.. Где твоя мать? – тихо спросил он. - Она сказала, что не может сейчас говорить с тобой… Но она сказала, что я могу встречаться с тобой, когда пожелаю… Ясир опустился на колени и крепко обнял сына. Против своей воли он ощутил, как на глаза навернулись слезы. - Папа, ты поможешь мне стать настоящим муджахидом? Таким, чтобы Аллах был мною доволен… - Инша Аллах, Джихад…Инша Аллах… - он только сейчас заметил, что мальчик действительно очень похож на него. Джихад спохватился. - Я должен вернуться к маме… Как мне тебя найти, папа? Ясир нарисовал ему на бумажке, где находится дом, в котором он сейчас снимал однокомнатную квартиру. Джихад бережно свернул бумажку, положил ее в нагрудный карман, и, повернувшись, бегом бросился домой. Ясир так и остался стоять перед мечетью под палящим солнцем. Ему казалось, что он вообще потерял способность двигаться. Господи, неужели это и правда его сын?.. Лютфи… Неужели она не вышла замуж? Как они жили все это время? Вопросы, на которые Ясир не мог найти ответа, рождались один за другим в его голове… Всю ночь он не спал. Он вспоминал Лютфи и снова и снова прокручивал в голове свой разговор с сыном… Он встал с матраса и опустился в земной поклон. «О Аллах, - прошептал он. – Я благодарю Тебя за все то, что ты мне дал… Поистине, милость Твоя к рабам Твоим безгранична…» На следующий день после ‘асра прибежал Джихад. - Папа, я хотел на зухр прийти, но мама сказала, что нельзя беспокоить людей с зухра до ‘асра… И вот, я пришел сейчас. Ясир вышел вместе с ним. Они шли по улице, разговаривая. - Вы живете одни – только ты и мама? - Да, - кивнул мальчик. – Бабушка с дедушкой через месяц после моего рождения погибли. Ясир опустил взгляд. Бедная Лютфи… В один год потерять мужа и родителей и остаться одной с грудным ребенком на руках... Его родители тоже умерли – мать за два месяца до его женитьбы, а отец чуть позже… - Чем мама занимается? - Утром, когда я в школе, преподает в женском институте… Шариатские науки… Уроки по Исламу в марказе ведет. Это рядом с моей школой. А полночи шьет платья на заказ… У нее долг за Университет еще остался… - Университет? – переспросил Ясир, нахмурившись. - Ну да, - подтвердил Джихад – Она же Университет окончила, факультет Шариата… И магистратуру. И еще она Коран наизусть знает. Мы с ней вместе повторяем. Ясир вздохнул. Лютфи жилось нелегко все эти годы… Он прекрасно понимал, почему она не хочет видеть его… - Вы так всегда одни и жили? - Да… Мы ждали тебя… Эти по-детски просто сказанные слова задели за Ясира за живое. - Что тебе мама про меня говорила? – тихо спросил он Джихада. - Что ты муджахид, настоящий мусульманин… Что ты очень добрый и хороший… Что ты сильный и красивый… И что ты лучший папа на свете… И что, если Аллах пожелает, мы обязательно встретимся и ты сделаешь из меня настоящего мусульманина, потому что ты сам такой… И что ты будешь для меня примером во всем… И что я должен любить тебя и уважать… И что даже если Аллах не позволит нам встретиться в этом мире, мы, инша Аллах, будем вместе в Раю… Еще она говорила, что ты очень много знаешь, и ты смелый, как лев, и сердце твое всегда с Аллахом… И что ты меня очень любишь и тоже ждешь встречи… Ясир вздохнул. Он искренне поразился благородству Лютфи… Хотел бы он знать, верила ли она сама в то, что говорила сыну?.. …Джихад приходил к нему каждый день на ‘аср. Они гуляли вместе, разговаривали, ходили в мечеть, вместе обедали. С каждым днем Ясир все больше привязывался к сыну, а тот – к нему. Прошел уже месяц с тех пор, как они нашли друг друга. Но Лютфи Ясир до сих пор ни разу не видел. - Почему мама не хочет прийти? – спросил он Джихада. Тот пожал плечами. - Не знаю… Она сказала, что будет лучше, если мы побудем вдвоем. Ясир чувствовал горечь. С одной стороны, ему хотелось поговорить с Лютфи, но с другой… Он не знал толком, что сказать ей… Но случай представился сам собой. Ясир проводил Джихада до дома. Как раз в это время он увидел возвращавшуюся откуда-то Лютфи. Она увидела Ясира и остановилась. Ее черные глаза смотрели на него в упор сквозь сетку никаба. Видя, что уходить он не собирается, она сказала сыну: - Пойди, купи хлеба и молока, - она протянула Джихаду несколько монет. Тот взял деньги и, попрощавшись с отцом, побежал в магазин. Лютфи достала ключ и отворила дверь. Ясир не двигался с места. На мгновенье ему показалось, что она сейчас зайдет в квартиру и просто захлопнет дверь перед его носом… Но она этого не сделала. Она зашла первой и подождала, пока зайдет он. Она подняла сетку никаба и посмотрела на Ясира. В ее глазах он увидел боль и горечь. Он и сам понимал теперь: он глубоко ранил ее, когда ушел… Он молчал. Он не знал, что сказать ей. Прошло девять лет. Прошлое уже не вернешь… Извиниться?.. Чего стоят теперь его извинения?.. Оправдываться?.. Любое оправдание будет выглядеть жалким и бессмысленным. Он опустил глаза, не выдержав ее взгляда. - Скажи честно, Лютфи… - тихо сказал он. – Ты меня ненавидишь? - Нет, Ясир, - ответила она. Голос ее был спокойным. Ни тени обиды или раздражения… Ее голос совсем не изменился. По-детски нежный и тихий. - Как ты жила все это время? Она пожала плечами. Ее черные глаза в узкой прорези никаба по-прежнему смотрели на него в упор. - Аллах меня не оставил… - Почему ты не вышла замуж? – спросил Ясир, помолчав. - У меня не было в этом потребности… У меня есть сын. Мне этого достаточно… - Почему ты сказала ему, что я на джихаде? Ты знала, что я воевал? – Ясир снова встретился с ней взглядом. - Я ничего о тебе не знала все эти годы. Не знала даже, жив ты или нет… Но я говорила ему то, во что верила сама. - Когда ты поняла, что беременна, почему не попыталась найти меня? – Ясир и сам понял, что его вопрос звучит достаточно глупо. - А зачем? Ты сам ушел… Это был твой выбор, и ты имел на это право. Ясир знал, что она права… - Что мне делать теперь с Джихадом? – тихо спросил он. - Если ты пожелаешь, ты можешь забрать его. Ясир догадался по ее голосу, что ей нелегко дались эти слова. - Ты готова отдать его мне, Лютфи? - Я вскормила его и вырастила. Теперь он уже не так нуждается во мне, как раньше… Ты его отец, Ясир. И я верю, что ты сможешь воспитать его, инша Аллах… - Тебе не будет больно расстаться с ним, Лютфи? – спросил Ясир, внимательно глядя на нее. - С каких пор ты начал заботиться о моих чувствах, Ясир? – тихо спросила она, глядя ему в глаза. Ясир опустил взгляд. В это время вернулся Джихад с черным пакетом в руке. - Папа, ты побудешь у нас? – с надеждой спросил он Ясира. Ясир взглянул на Лютфи. Та молча отвернулась. - Нет, Джихад. Уже поздно… В следующий раз, инша Аллах. - Хорошо, папа, - вздохнул Джихад. – До встречи, инша Аллах…
* * *
На следующий день они гуляли по улице вместе с Джихадом. - Папа, - спросил он Ясира. – А почему ты так мало улыбаешься? Как и мама. Я не помню, чтобы она хоть раз смеялась… И глаза у вас обоих грустные… А однажды ночью я проснулся и увидел, что мама плачет… И я ее спросил: «Мама, ты плачешь потому, что скучаешь по папе?»… Ясир почувствовал, как сердце у него екнуло. - И что… она ответила? – тихо спросил он сына. - Она сказала: «Да… Я очень по нему скучаю… Но мы должны быть терпеливыми… У него есть сейчас более важные дела… Он выполняет свою благородную обязанность перед Аллахом…». Сердце Ясира сжалось. Правду ли говорила Лютфи? Или она сказала это, чтобы успокоить сына? - Когда это было, Джихад? - Полтора года назад… Я ей сказал: «Мама, не плачь, пожалуйста… Я тоже скучаю по папе… Ты такая красивая, и мне очень грустно, когда ты плачешь»… Папа, ведь правда, мама очень красивая? – Джихад внимательно смотрел на отца, ожидая ответа. Образ Лютфи встал перед глазами Ясира. Воспоминания разбередили старые раны… - Да, Джихад… - тихо отозвался он. – Мама у нас очень красивая… Ясир решил встретиться с Лютфи снова. Он знал, где находится институт, в котором она преподавала. Встав около дерева, растущего недалеко от входа, он стал ждать. Она вышла, опустив голову и, казалось, не замечая ничего вокруг, как человек, который очень устал… Когда Ясир позвал ее, она вздрогнула от неожиданности. - Лютфи, скажи мне, только честно, - то, что ты сказала Джихаду полтора года назад, когда он спросил тебя, почему ты плачешь, - это правда? Лютфи опустила голову и тихо ответила, не глядя на Ясира: - Я никогда не лгала сыну… Ясир помолчал. - Ты правда скучала по мне? – чуть слышно спросил он. - Я живой человек, Ясир… - пожала плечами Лютфи. Она стояла боком к нему, глядя на землю у своих ног. Ясир почувствовал сейчас, что эта девушка в черном химаре, стоящая в двух шагах от него, ему безумно дорога. Он и сам не понял, откуда взялось это чувство – чувство удивительной нежности к ней. Ему захотелось подойти и обнять ее. - Лютфи… Что ты чувствуешь по отношению ко мне? Скажи мне правду… Аллах свидетель между мной и тобой… - собравшись с мыслями, сказал он. - То же самое, что я чувствовала, когда мы были женаты, - тихо ответила она, не глядя на него. – Для меня с тех пор ничего не изменилось. Сердце забилось быстрее в груди Ясира. - Лютфи, посмотри мне в глаза… - тихим голосом попросил он. Она подняла голову, повернувшись в его сторону. Ее черные глаза смотрели на него сквозь сетку никаба. - Лютфи… Выходи за меня… - Ясир и сам не понял, как эти слова сорвались с его языка. На секунду ему показалось, что она сейчас повернется и побежит прочь. Но она лишь опустила голову и тихо спросила: - Ты уверен, что ты этого хочешь, Ясир? - Я уже давно не был ни в чем уверен так, как сейчас, - отозвался Ясир. Он пошел вперед, а она молча последовала за ним… Уже через полчаса они зарегистрировали брак. Ясир осторожно взял ее маленькую руку в черной перчатке в свою ладонь. По дороге к дому их догнал Джихад. Увидев родителей, держащихся за руку, он радостно улыбнулся. - Папа, а ты теперь с нами жить будешь? - Инша Аллах… - отозвался Ясир, улыбнувшись ему. Он поднял голову и, прищурившись, посмотрел на солнце… Он мысленно вернулся в тот день девять лет назад, когда они с Лютфи поженились в первый раз, и он так же держал ее за руку, чувствуя смутное волнение в груди – одновременно радостное и тревожное…
* * *
Джихад спал в своей комнате. Было уже одиннадцать вечера. Ясир с Лютфи сидели на кухне. После того, как она сняла химар и абайу, он заметил, что она почти не изменилась за эти годы. Только взгляд стал более серьезный, задумчивый и печальный. Но и это ушло, когда он, склонив голову на бок и с улыбкой глядя на нее, тихо сказал: - Лютфи, я тебя так люблю… Правда… И всегда любил… Только не понимал этого… Улыбка – ее прежняя счастливая улыбка, – осветила лицо Лютфи, прогнав печаль из ее больших черных глаз… Когда они зашли в спальню, он подхватил ее на руки и закружил. - Ты словно птенец – ничего не весишь! – засмеялся он. Лютфи опустила взгляд и улыбнулась. Эти слова он не раз говорил ей тогда, девять лет назад… Ясир посерьезнел и, обняв Лютфи, тихо сказал: - Знаешь, Лютфи… Я словно человек, который опрометчиво швырнул в реку дорогой бриллиант, а Аллах ему вернул его по милости Своей… Лютфи молча прижалась к его груди. «СубханаЛлах… - подумал он про себя. – Он прожил девять лет, не зная, что у него есть сын, и что где-то, совсем недалеко от него, живет девушка, которая любит его и верно ждет, несмотря на ту рану и горькую обиду, которую он ей нанес…». Ясир в который раз поразился тому, насколько безгранична милость Аллаха… Он девять лет назад покинул жену, отправившись на джихад, и Аллах открыл ему дорогу и позволил воевать на Его Пути, а потом вернул ему любящую жену и прекрасно воспитанного сына… Ясир посмотрел ей в глаза, и ему захотелось утонуть в них. Этот чистый и открытый взгляд целебным бальзамом ложился на его сердце. Он снова обнял ее, подумав про себя: «Поистине, лучшее из того, что может приобрести для себя человек в этом мире – праведная жена…».
